Глава третья. Гранада во время правления Народного Фронта. Заговор

В провинции Гранада, как и в других аграрных районах Испании, правые в течение нескольких недель, предшествовавших февральским выборам 1936 г., приложили много стараний, чтобы воспрепятствовать Народному Фронту — иногда с помощью силы — проводить свою избирательную кампанию. Они раздали оружие своим приверженцам, и многие алькальды не дали открыть Народные дома. В телеграмме от гранадского парламентского меньшинства в адрес председателя Совета, опубликованной в «Эральдо де Мадрид» 7 февраля, излагаются некоторые из этих фактов:

«Считаем своим долгом довести до сведения Вашего Превосходительства следующие факты, которые свидетельствуют о незаконных действиях властей: по-прежнему закрыты Народные дома в Гуэхар-Сьерре, Монтехикаре, Виснаре, Ланхароне, Салобренье, Берчулесе, Кортесе, Граэне, Пиносе-дель-Валье, Пиносе Хениле, Беналуа-де-Куадиксе, Торре Карделе, Кастаресе, Куальаре-де-Баса и во многих других местах нашей провинции.

В Пуэбле-де-Дон-Фадрике, Альбандоне и Гуэхаре запрещаются любые собрания и митинги левых, а наши комитеты пропаганды становятся объектом преследований.

Прибегаем к помощи Вашего Превосходительства, уверенные в Вашем чувстве справедливости.

Фернандо де лос Риос, Хосе Поланко,
Эмилио Мартинес Херес».

В воскресенье 16 февраля 1936 г. Испания направилась к избирательным урнам.

В Гранаде, как и в других городах страны, выборы прошли довольно спокойно, если не считать минутного замешательства в одном из десяти избирательных муниципальных округов, когда некий Сабаньон, сторонник правых, разбил урну¹.

Провинциальные выборы в Гранаде в отличие от муниципальных сопровождались постоянными столкновениями, и «Эль Дефенсор де Гранада» подробно описывает махинации некоторых касиков во время выборов. Так, например, в деревушке Гуэвехар многих избирателей заставили пойти к избирательным урнам под угрозой оружия²; подобные же случаи использования силы были отмечены в Мотриле, Альпухаррасе и в других местах, где население экономически полностью зависело от крупных землевладельцев³. Когда собрались кортесы нового созыва, депутаты гранадского меньшинства изложили в палате много других аналогичных фактов⁴.

Окончательные результаты выборов дали Народному Фронту во всей стране незначительное численное преимущество. Наиболее достоверными считаются следующие цифры:

Оценивая результаты выборов, надо иметь в виду, что в соответствии с избирательным законом 1932 г. количество мест в кортесах не зависело прямо пропорционально от количества голосов, поданных за большинство, так как победившая партия автоматически получала некоторое преимущество. И потому в феврале 1936 г. Народный Фронт получил 267 мест в новых кортесах, а правые только 132 места, как и в ноябре 1933 г. правые получили намного больше мест, хотя за них было подано меньше голосов, чем за все левые партии, вместе взятые⁶.

21 февраля 1936 г. «Эль Дефенсор» и «Эль Идеаль» опубликовали окончательные результаты выборов. Правые победили, получив десять мест, что обеспечивало им большинство от Гранады.

Ссылаясь на то, что эти результаты не отражают истинные настроения населения Гранады, которое подвергалось непрерывному давлению со стороны правых, депутаты Народного Фронта вскоре (как только соберутся кортесы нового созыва) потребуют аннулировать результаты этих выборов (то же самое произойдет и в Куэнке).

Хотя результаты парламентских выборов оказались неудовлетворительными для левых сил в Гранаде, Народный Фронт тем не менее уже имел контроль над муниципальными советами. 20 февраля 1936 г., сразу же после смены правительства, губернатор Торрес Ромеро был смещен со своей должности. Этот пост на следующий день был занят Аурелио Мартильей Гарсиа дель Кампо⁷ — подполковником инженерной службы, адвокатом, журналистом и членом партии Мартинеса Баррио^* Республиканский союз^**. Аналогичным образом муниципальный совет вынужден был в полном составе подать в отставку, и в тот же день 20 февраля в его состав вошли депутаты-республиканцы, смещенные со своих должностей правительственным указом в 1934 г. Их возвращение к власти в 1936 г. было воспринято народом Гранады с большим энтузиазмом, хотя средние классы отнеслись к этому настороженно.

В кратком выступлении на церемонии открытия возрожденного муниципального совета временно исполнявший обязанности алькальда Константино Руис Карнеро (редактор газеты «Эль Дефенсор де Гранада», блестящий и полный иронии политический журналист, близкий друг Гарсиа Лорки, которого гранадские правые считали «нежелательным элементом» и расстреляли после начала мятежа) так выразил радость, царившую в тот момент в городе:

«Сеньоры советники! Граждане Гранады! Я только временно занимаю этот пост, но хочу послать взволнованный привет всей Гранаде. Мы снова вернулись после отсутствия, к которому нас вынудили. Это не инаугурация новой власти — это возвращение к ней. Мы просто снова приступаем к исполнению наших обязанностей. Народ победил, и республиканская законность восстановлена. Шестнадцать месяцев тому назад мы, избранные народом советники, были произвольно смещены со своих должностей вовсе не потому, что якобы растратили общественные фонды, а потому, что мы — республиканцы. Поэтому нас изгнали, и в этом зале стали заседать советники-«штрейкбрехеры», которые до этого пренебрегали своими обязанностями. Они стали здесь играть насущными интересами города в своих целях.

Но сейчас я хочу призвать всех к миру и порядку. Я прошу всех сохранять спокойствие, быть крайне ответственными, потому что Республика должна стать символом спокойствия и ответственности.

В этот торжественный момент мы заявляем всему городу, что будем блюсти его интересы, разрешать его проблемы и добиваться его процветания.

И мы хотим сказать народу Гранады, что мы вернулись в этот зал еще более убежденными республиканцами, чем были раньше, и всегда готовы защищать Республику.

Народ Гранады! Будем трудиться во имя Гранады и Республики!»⁸

Но при ситуации, сложившейся тогда в Гранаде, искренний идеализм Руиса Карнеро и его коллег был неминуемо обречен.

Крайнее возмущение сторонников Народного Фронта поведением правых в ходе избирательной кампании и выборов в Гранаде достигло высшей точки 8 марта 1936 г., когда на стадионе «Лос Карменес» состоялся грандиозный политический митинг. По данным «Эль Дефенсор», возможно, преувеличенным, там собралось 100 тысяч человек. На митинге выступали Фернандо де лос Риос, снова ставший министром, руководитель ВСТ^*** Рамон Гонсалес Пенья, гранадский адвокат коммунист Хосе Вильослада и гранадский профсоюзный деятель Хосе Алькантара Гарсиа. После окончания митинга его участники устроили демонстрацию. Пройдя по главным улицам города — по Авенида де-ла-Република (ныне Авенида Кальво Сотело), Гран Виа, Пуэрта Реаль и улице Рейес Католикос, — они направились к резиденции губернатора, где вручили петицию, в которой среди других пунктов требовали аннулирования результатов выборов в Гранаде. После этого демонстранты разошлись⁹.

В Гранаде такой большой демонстрации левых еще никогда не бывало, и нетрудно представить себе, какое впечатление она произвела на католически настроенные средние слои города.

На следующий день после митинга на стадионе «Лос Карменес», в понедельник 9 марта, в Гранаде произошло несколько столкновений между фалангистами и сторонниками Народного Фронта. Вечером группа вооруженных фалангистов открыла огонь по многочисленному собранию трудящихся и их семей на площади Кампильо, в результате несколько женщин и детей было ранено. Профсоюзы решили действовать немедля, и с полуночи того же дня в Гранаде была объявлена двадцатичетырехчасовая забастовка¹⁰.

В вышедшем на следующий день, утром 10 марта, номере «Эль Дефенсор» было опубликовано воззвание к рабочим Гранады от руководителей НКТ^**** (15 тыс. членов), ВСТ (10 тыс. членов), Коммунистической партии (1500 членов) и от партии синдикалистов¹¹. В документе излагались причины забастовки, а также содержалось требование распустить правые организации, сместить с занимаемых должностей все «подрывные» элементы в армии.

Забастовка усугубила и без того напряженное положение, и в тот день произошли беспорядки, до сих пор невиданные в этом городе.

11 марта «Эль Дефенсор», опубликовавшая подробную информацию о событиях прошедшего дня, сообщала, что рабочие начали с того, что сожгли здание комитета фаланги на Куэста-дель-Соль, дом № 3.

Это было в половине десятого утра. Некоторое время спустя другая группа подожгла театр «Исабель Ла Католика», который долгие годы играл значительную роль в культурной жизни города. В четверть одиннадцатого было разгромлено кафе «Колон», пользовавшееся репутацией «буржуазного». Из стульев и столов сложили костер, а потом подожгли и само здание. Другое кафе, «Ройаль», постигла та же судьба и, несомненно, по той же причине. Вероятно, именно в это время правые, воспользовавшись беспорядками, начали стрелять с балконов и крыш. Как писала «Эль Дефенсор», вооруженные противники республиканцев целый день стреляли по рабочим и полицейским.

Затем было сожжено здание католической газеты «Эль Идеаль», которую сторонники Народного Фронта в Гранаде ненавидели. Типографские машины были разбиты, здание было облито бензином и подожжено, а наряд штурмовой гвардии в количестве двадцати человек во главе с сержантом не вмешался в происходящее. «Эль Дефенсор» писала, что им «помешали действовать» окружившие их женщины, но это утверждение не кажется слишком убедительным. Более вероятно, что стражи порядка строго придерживались указания губернатора любыми средствами избежать жертв среди рабочих.

Пока горела «Эль Идеаль», ярость толпы испытали на себе другие дома. Скоро огонь охватил здания «Аксьон Популар» и «Аксьон Обрериста» — рабочей организации СЭДА, шоколадную фабрику «Сан Антонио», принадлежавшую одному из руководителей «Аксьон Популар» Франсиско Родригесу Гомесу¹², а также несколько магазинов, хозяева которых придерживались правых взглядов. Не избежал той же участи и павильон «Теннисного клуба» Гранады, ставший в глазах рабочих символом богатой буржуазии города.

Понятно, что такое уничтожение собственности пробудило ненависть в определенных кругах гранадской буржуазии. И она проявилась после мятежа: не случайно в действиях «эскадронов смерти» часто принимали участие сыновья самых состоятельных семей города.

В конце дня были подожжены две церкви в Альбайсине: монастырь Сан-Грегорио-эль-Бахо и церковь Эль-Сальвадор, от которой остались одни стены. Кто несет ответственность за эти акты вандализма? Этого мы не знаем, но не исключено, что это было делом рук провокаторов. «Эль Дефенсор» отмечала, что пожарные не смогли подъехать к церкви, так как их обстреливали на узких и крутых улочках Альбайсина. Поджоги могли принести немедленную политическую выгоду правым, поскольку ответственность за это возлагалась на Народный Фронт и вызывала к нему ненависть средних слоев. Добавим, что на следующий день «Эль Дефенсор» опубликовала призыв комитета Народного Фронта к трудящимся Гранады, предостерегая левые партии от проникновения в них «провокаторов, находящихся на службе реакции». Во всяком случае, точно известно, что, когда в июле 1936 г. мятежники захватили город, некоторые из прежде наиболее громкоголосых «красных» выступали уже одетые в свой истинный цвет — в фалангистский голубой.

В связи со стрельбой, происшедшей 10 марта, было арестовано более 300 человек, а при домашних обысках, предпринятых полицией, было найдено много огнестрельного оружия¹³. Кроме того, власти по всей провинции Гранада в связи с мартовскими событиями реквизировали около четырнадцати тысяч единиц оружия, преимущественно винтовок, и отдали их на хранение в артиллерийские казармы — впоследствии ими воспользовались мятежники¹⁴.

Тот факт, что многие почувствовали необходимость вооружаться, красноречиво говорит о том, насколько обострилась ситуация в Гранаде.

Гранадский гарнизон не вмешался в события 10 марта, но доподлинно известно, что военный губернатор Элисео Альварес Аренас в течение дня посетил гражданского губернатора и заявил, что выведет войска на улицу, если забастовка не кончится, как было объявлено в тот же вечер¹⁵. Вскоре после 10 марта Альварес Аренас был смещен со своей должности, возможно, из-за этого демарша. Он вернулся в Гранаду 22 января 1937 г., то есть через пять месяцев после начала мятежа, и был принят как почетный гость города. Как писал автор официальной хроники Гранады, «его достойное поведение во время постыдных событий в марте 1936 г. помогло избежать разрушения города ордами красных»¹⁶.

Преемником Альвареса Аренаса стал генерал Льянос Медина, сторонник правых, «готовый поддержать во главе гранадского гарнизона любую попытку спасти Испанию»¹⁷.

В связи с событиями 10 марта был также смещен со своей должности гражданский губернатор Аурелио Матилья. Его пост занял Эрнесто Вега, тоже член Республиканского союза. Гольонет и Моралес описывают его как «верного последователя масонских и еврейских руководителей, которых в Гранаде представлял Алехандро Отеро, и губернатору было приказано слепо повиноваться ему»¹⁸.

Всем было ясно, что после 10 марта примирение правых и левых в Гранаде будет трудно достижимым, чтобы не сказать невозможным. Ультраправые Гольонет и Моралес так оценивают последствия того дня:

«Революционная борьба о марте оставила на городе глубокий след. Улицы в течение многих дней казались вымершими. На них появлялись только наряды органов общественного порядка и группы рабочих, которые преследовали тех, кто носил воротничок и галстук. Видимо, этот признак мужества и достоинства был несовместим с распущенностью марксистов»¹⁹.

Через четыре дня после событий в Гранаде правительство распустило Фалангу и взяло под стражу ее руководителей²⁰, в том числе и Хосе Антонио Примо де Риверу^5*.

До выборов 1936 г. Фаланга была малочисленна, а ее насильственные методы борьбы вызывали неприязнь католической буржуазии. Но после победы на выборах Народного Фронта средние слои, разочарованные неспособностью СЭДА защитить их интересы, стали придерживаться более радикальных взглядов. Ряды фалангистов и средства, предоставляемые правыми этой партии, соответственно быстро выросли. Герберт Р. Саутворт пишет: «Для испанских фашистов настал момент перелома. В Испании впервые сложилась благоприятная обстановка для развития фашизма. Консервативные элементы были напуганы успехом Народного Фронта и в сорок восемь часов лишились веры в эффективность тех политических группировок, которые прежде защищали их интересы. Католическая молодежь, еще несколько дней назад встречавшая каждое появление Хиля Роблеса на людях криками: «Вождь! Вождь! Вождь!», теперь покидала католические молодежные организации, молодежную организацию «Аксьон Популар» и впервые с интересом и восхищением стала прислушиваться к фашистской «диалектике кулаков и пистолетов», потому что их «родина» и «чувство справедливости» были попраны победой левых»²¹.

Другой историк испанского фашизма, Стенли Пейн, приводит свидетельство бывшего руководителя Фаланги в Севилье Патрисио Гонсалеса де Каналеса:

«После февральских выборов я уже был твердо уверен в победе Фаланги, потому что мы увидели, как традиционные правые, до этого наш самый сильный противник, были разбиты и ошеломлены. Поражение правых сослужило нам великую службу — к нам перешла их самая боевая молодежь. Кроме того, мы были абсолютно уверены в провале Народного Фронта из-за отсутствия в нем организованности и явно антинациональной позиции, противоречившей чувствам большинства испанцев»²².

Нельзя сомневаться в том, что беспорядки 10 марта 1936 г. в Гранаде сблизили Фалангу с гранадским средним классом.

В этом процессе сыграло роль еще одно важное событие: 3 марта 1936 г. кортесы аннулировали результаты февральских выборов. 1 апреля 1936 г. «Эль Дефенсор» опубликовала подробное сообщение о прениях в кортесах, инициатором которых стал Фернандо де лос Риос. В итоге результаты выборов были аннулированы, и за это проголосовало большинство в кортесах. Газета подчеркивала, насколько взбешены были этим правые депутаты, многие из которых покинули зал заседания еще до голосования, а также сообщала своим читателям о том, что новые выборы назначены на 3 мая.

15 апреля гранадские республиканцы, воодушевленные отменой результатов выборов, устроили банкет в честь «Эль Дефенсор», на котором выступали советник от Левой республиканской^6* Франсиско Рубио Кальехон, преподаватель Гранадского университета Хоакин Гарсия Лабелья и редактор «Эль Дефенсор» Константино Руис Карнеро. Правые, ненавидевшие эту газету, не забыли этот банкет: впоследствии многие из присутствовавших на нем, в том числе и трое выступавших, были расстреляны.

В апреле Национальный фронт — коалиция правых обнародовала свой избирательный список: один «независимый националист» (генерал Хосе Энрике Варела), пять членов СЭДА (Хосе Мария Перес де Лаборда, Авелино Паррондо, Франсиско Эррера Ориа, Хулио Морено Давила и Рамон Руис Алонсо) и четверо фалангистов (Хулио Руис де Альда, Мануэль Вальдес Ларраньяга, Аугусто Баррадо Эрреро и Раймундо Фернандес Куэста). Четверо последних в то время находились в тюрьме, откуда они могли выйти в случае избрания вследствие закона о парламентской неприкосновенности²³. Объединившись в избирательном списке с фалангистами, СЭДА потеряла те жалкие остатки респектабельности, которые она еще сохраняла до этого в глазах некоторых республиканцев.

Как и следовало ожидать, проведение избирательной кампании Национального фронта наталкивалось на постоянные трудности. Его кандидаты получали письма с угрозами, а иногда подвергались прямым нападениям. Их пропаганда подвергалась цензуре по приказу властей Народного Фронта. Хиль Роблес утверждал, будто бы губернатор оказывал давление на кандидатов Национального фронта, вынуждая их снять свои кандидатуры на том основании, что их участие в выборах вызовет серьезные беспорядки²⁴.

Как бы то ни было, члены Национального Фронта понимали, что у них нет никакой возможности победить на выборах. Когда были опубликованы результаты выборов, стало ясно: почти все, кто голосовал за правых, воздержались от участия в них; как писала «Нотисиеро Гранадино» 8 мая, ни один из кандидатов Национального фронта не получил больше 700 голосов. Таким образом, сложилась совершенно неестественная ситуация: Народный Фронт получил не только десять мандатов в кортесах, обеспечивающих большинство, но и три места, принадлежавшие меньшинству²⁵. Несколько лет спустя в официозной «Истории испанского крестового похода» отмечалось:

«Последняя попытка сопротивления в легальных рамках провалилась. Враг хочет только войны — войны со всеми ее последствиями»²⁶.

Было бы ошибкой, однако, приписывать провал Национального фронта на выборах в Гранаде только давлению со стороны левых. Народный Фронт находился у власти, и вполне естественно, что майские выборы оказались для левых более благоприятными, чем для правых, особенно в сельских районах, где касики уже не могли по-прежнему запугивать крестьян и принуждать их голосовать за список правых.

Нет сомнения в том, что сразу же после провала на выборах некоторые бывшие гранадские депутаты начали плести заговоры против Республики. Среди них был, по его собственному признанию, Рамон Руис Алонсо²⁷.

Политическое и общественное положение в Гранаде стало очень неустойчивым, отношения между гражданскими и военными властями ухудшались с каждым днем. Судя по всему, правительство, зная об антиреспубликанских настроениях некоторых офицеров гранадского гарнизона, поручило губернатору Эрнесто Веге следить за действиями военных, вызывавших подозрение. Они быстро почувствовали, что за ними ведется правительственная слежка. Вега был смещен со своего поста 25 июня 1936 г.²⁸

На следующий день из Хаэна прибыл новый губернатор Сесар Торрес Мартинес. Он родился в 1905 г. и был одним из самых молодых губернаторов в Испании. В первые два года существования Республики он был направлен в Альмерию и Авилу. Торрес Мартинес — галисиец, адвокат без практики, искренний католик, член Левой республиканской и близкий друг Касареса Кироги — был гражданским губернатором Хаэна с апреля 1936 г. За день до прибытия в Гранаду ему из Мадрида позвонил помощник секретаря Касареса Кироги Оссорио Тафаль. «Послушай, Сесар, — сказал он, — мы посылаем тебя в Гранаду. Вега уходит в отставку, там творится бог знает что, и тебе придется распутывать это дело»²⁹.

Приехав в Гранаду, Торрес Мартинес, естественно, обнаружил, что в городе царит беспорядок. Даже в муниципальном совете не было согласия: в течение нескольких месяцев левые советники никак не могли прийти к решению, кто же возглавит совет и станет алькальдом. Они сумели договориться лишь 10 июля 1936 г., когда в конце концов алькальдом был избран социалист Мануэль Фернандес Монтесинос, муж Кончи Гарсиа Лорки, сестры поэта³⁰. Монтесинос занимал этот пост всего лишь десять дней. Он был арестован в своем кабинете сразу же после начала мятежа, а четыре недели спустя его расстреляли.

Из-за отсутствия единства в муниципальном совете Торрес Мартинес (у которого в Гранаде было очень мало знакомых³¹) вынужден был бороться почти в одиночку, при том что в городе уже несколько недель бастовали трамвайщики и мусорщики, а это весьма затрудняло жизнь города³². Он сумел с этим справиться. Затем, узнав, что в некоторых деревнях провинции левые препятствуют священникам служить мессу и звонить в колокола, он снова вмешался и разрешил этот вопрос. Торрес, рассказ которого о том, как Гранада попала в руки мятежников, мы приведем далее, пробыл в городе до начала мятежа всего двадцать пять дней. Разумеется, этого времени было мало, чтобы понять, что в действительности происходило вокруг.

1 июля 1936 г., после трех с половиной месяцев вынужденного молчания, снова начала выходить «Эль Идеаль». В рамках, установленных цензурой и диктуемых осторожностью, газета с достаточной ясностью выразила свои политические цели, заявив среди прочего:

«Снова наступил момент, когда еще не поздно присоединиться к тем, кто взял на себя почетную задачу вызволить страну из нынешнего трагического положения. Есть еще время поддержать тех, кто борется за традиционные испанские принципы, за порядок, при котором дух поставлен на высшую ступень иерархии»³³.

Редакторы «Эль Идеаль» прекрасно знали, что заговор против Республики уже очень окреп.

Какую роль играла в нем гранадская Фаланга?

Поскольку Хосе Антонио Примо де Ривера находился в тюрьме, гранадским фалангистам было трудно поддерживать связь с центральной организацией своей партии. Однако к концу апреля 1936 г. некоторым из них удалось побывать в мадридской тюрьме «Модело» и получить там инструкции. Хосе Росалес рассказал нам:

«Наш центр сожгли, и Фаланга полностью распалась. Тогда гранадский руководитель Фаланги поручил это дело мне. Мы, Хосе Диас Пла и я, Рамон Руис Алонсо, Энрике де Итурриага и кое-кто еще, поехали в Мадрид за новыми инструкциями, так как Фаланга совсем развалилась. Мы повидали Хосе Антонио в тюрьме, и он приказал мне, нам приказал идти к нему домой. Тогда в Фаланге главным был некий Андрес де ла Куэрда — его убили, или не знаю, что с ним произошло, но больше я о нем никогда не слышал, — и этот Андрес де ла Куэрда сказал: «Не беспокойтесь, мы пошлем вам в Гранаду уполномоченного», и прислал нам Хосе Луиса де Арресе»³⁴.

Арресе приехал в Гранаду в конце мая и с помощью Хосе Росалеса следующим образом распределил посты в местной организации³⁵:

«Руководитель провинциальной организации — Антонио

Роблес Хименес,

Руководитель вооруженных отрядов — Хосе Вальдес

Гусман,

Секретарь провинциальной организации — Луис

Херардо Афан де Рибера,

Казначей провинциальной организации — Антонио

Росалес Камачо,

Руководитель городской организации — Хосе Диас

Пла,

Секретарь городской организации — Хулио Альгуасиль

Гонсалес».

Арресе снова приехал в Гранаду 25 июня, чтобы принять окончательные меры в связи с участием Фаланги в военном мятеже, который, как ему было известно должен был скоро начаться³⁶. Хосе Вальдес Гусман взял на себя задачу организовать людей, отвечающих за «порядок», то есть создать отряды из гражданских лиц, которые выступят в поддержку военного мятежа против Республики. Как пишут Гольонет и Моралес, «благодаря своим обширным связям ему нетрудно было за несколько дней найти желающих помочь в благородном деле». Те же авторы продолжают:

«Сначала были назначены руководители по районам, которым вменялось в обязанность вербовать новых членов Фаланги. Каждый руководитель такой группы поддерживал связь только с подчиненными ему фалангистами и с сеньором Вальдесом. С этого дня начались почти ежедневные собрания групп, на которых руководители обменивались впечатлениями и организовывали гражданскую поддержку мятежу. Через несколько дней уже насчитывалось около четырехсот бойцов первого эшелона, готовых пойти в бой»³⁷.

«История испанского крестового похода» утверждает, что в Гранаде Фаланга насчитывала тогда 575 членов, из них 300 бойцов первого эшелона³⁸. С уверенностью можно сказать, что это — количество членов Фаланги по всей провинции, так как маловероятно, чтобы в столице было более 400 членов до начала гражданской войны.

Руководителями районных или секторных организаций, назначенными во время второго визита Арресе в Гранаду, были Энрике де Иттуриага, Сесилио Сирре и Хосе Росалес.

Из названных выше руководителей Фаланги особо следует отметить Хосе Вальдеса Гусмана, потому что именно он возглавил управление гражданского губернатора в Гранаде 20 июля 1936 г., когда мятежники овладели городом.

Вальдес родился в Логроньо в 1881 г. Его отец был генералом жандармерии, и сын тоже выбрал военную карьеру: он участвовал в войне в Марокко 1918—1923 гг. Серьезно раненный, Вальдес вынужден был провести семь месяцев в госпитале в Севилье. В 1929 г. он оперировался по поводу язвы двенадцатиперстной кишки и до смерти, последовавшей в 1939 г., страдал болями в желудке или кишечнике.

С установлением Республики в 1931 г. Вальдес был назначен в Гранаду военным комиссаром — то есть начальником администрации гранадского гарнизона — и занимал эту должность до мятежа. В то время как между 1931 и 1936 гг. гражданские и военные губернаторы постоянно менялись в Гранаде, Вальдес оставался в этом городе в течение пяти лет. Это позволило ему не только хорошо познакомиться с офицерами гарнизона, но и со многими гражданскими, в основном среди правых. Можно быть уверенными, что Вальдес знал город и политическое положение в нем досконально³⁹.

Как мы видим, Вальдес был одновременно «старорубашечником» (ветераном) Фаланги и офицером, имевшим большой опыт административной деятельности, что позволяло ему служить эффективным связующим звеном между двумя группами, участвующими в заговоре, — военной и гражданской. И это в значительной степени делает понятной ту важную роль, которую он играл во время подготовки мятежа, объясняет, почему он после 20 июля 1936 г. занял столь ключевой пост в городе.

Позволим себе маленькое уточнение. Можно с уверенностью сказать, что Вальдес, хотя он и состоял в Фаланге с момента ее основания и Хосе Луис де Арресе назначил его руководителем фалангистских вооруженных отрядов, в глубине души не был безоговорочным приверженцем идей Хосе Антонио Примо де Риверы. Марсель Оклер, а затем Хосе Луис Вила-Сан-Хуан пришли к этому выводу после разговора с одним из высокопоставленных руководителей Фаланги Нарсисо Пералесом, находившимся в Гранаде, когда начался мятеж⁴⁰. Мы тоже встречались с Пералесом, который рассказал нам о своей первой встрече с Вальдесом за день или два до мятежа:

«Я познакомился с Вальдесом в баре на Гран Виа де-лос-Рейес-Католикос. Кажется, бар назывался «Хандилья», но точно не помню. Человек он был очень сухой, неприятный. Дело Фаланги было для него чуждым, хотя он и принадлежал к руководству Фаланги — Арресе назначил его руководителем вооруженных отрядов. Я ему говорю: «Я здесь по целому ряду семейных обстоятельств, — объясняю ему, — но вообще-то я должен быть в курсе событий, я, мол, такой-то», — и называю себя. И тогда он мне говорит: «Да, да», но недоверчиво. А потом: «Вы поддерживайте связь, — представляете, говорит мне на «вы», это у нас было делом неслыханным. — Поддерживайте связь с Аурелио Кастильо, он сам передаст мои указания». Это значит, что он меня — основателя Фаланги, обладателя серебряной пальмовой ветви Хосе Антонио (а их, знаете ли, было очень немного), человека, который занимал значительные посты в Фаланге, в том числе даже был, хотя и недолго, руководителем организации в провинции Вальядолид, в общем, вы понимаете, — меня он отдает под начало чужаку, причем из традиционных правых.

Тогда я решил пощупать, как он в смысле идеологии. Я заговорил о национал-синдикализме, о революции и т. д. А он обрезал меня: «Послушайте, мне этот ваш национал-синдикализм до тошноты надоел, а у меня и так желудок больной, да будет вам известно». Показательно, верно? И я сказал себе: «Что же это за человек? И как только фалангист может говорить такое? Но к кому обратиться, как сказать, что он не имеет права быть фалангистом?»⁴¹

У молодого гранадского поэта Луиса Росалеса тоже было столкновение с Вальдесом незадолго до мятежа. Луис тогда приехал из Мадрида, и его брат Хосе попросил его отнести пакет с секретными бумагами Вальдесу, который жил на улице Сан-Антон. Члены Народного Фронта в Гранаде не знали Луиса — он несколько лет учился в Мадриде и приезжал в Гранаду только на каникулы. Поэтому было меньше риска, что его задержат с опасными бумагами, чем если бы речь шла о его братьях. Но когда он пришел к Вальдесу, тот принял его очень холодно, ясно показывая, что не доверяет ему, делая вид, что не понимает его. Луис, взбешенный, швырнул пакет на стол и ушел.

«Моя несообразительность, столь не подобающая подпольщику, вызвала у Вальдеса презрение ко мне, а резкость моих выражений — его вражду»⁴².

Как мы увидим впоследствии, этот случай, которого Вальдес не забыл, сказался, возможно, на аресте и казни Федерико Гарсиа Лорки.

Хосе Росалес рассказывал нам о встречах с Вальдесом и другими заговорщиками в последние недели перед мятежом. Они проходили иногда в квартире Вальдеса, иногда в кафе и барах, а бывало, и за городом или в близлежащих селениях. Группа один раз собиралась также в пустой квартире в доме № 29 по улице Сан-Исидро, принадлежащей Антонио Росалесу⁴³.

Несколько раз заговорщики едва не попали в руки полиции, имея при себе документы, пистолеты и другие улики. Видимо, республиканцы довольно быстро заподозрили Вальдеса.

«У нас были трудности с оружием. Только у Вальдеса было тридцать пистолетов, которые он хранил у себя дома. Незадолго до восстания Народный Фронт установил постоянное наблюдение за его домом на улице Сан-Антон. Однажды этих ищеек заметили, как раз когда у сеньора Вальдеса собрались несколько его друзей-заговорщиков. Другого выхода, как выйти на улицу, не было, выходить все равно было надо. Но до этого двое или трое из собравшихся разогнали ищеек...

Мы предполагали, что у Вальдеса могут произвести обыск, и потому всю важную документацию спрятали в надежном месте. А чтобы спрятать оружие, пришлось вместе с соседом по дому выдумать одну штуку. Сеньор Медина, который жил на третьем этаже, забрал все пистолеты и сложил в корзину. Если бы обыск начали с него, он спустил бы корзину на веревке из окна, выходящего во двор, ее приняли бы на втором этаже, и таким образом правительственные агенты были бы обведены вокруг пальца»⁴⁴.

Из всего сказанного можно сделать вывод, что, несмотря на тесную связь Вальдеса с братьями Хосе и Антонио Росалесами, первый занимал гораздо более важный пост среди гранадских заговорщиков. Говорить, будто братья Росалесы были «всемогущими» руководителями гранадской Фаланги или что Хосе Росалес был ее «верховным главой», как это иногда утверждается⁴⁵, может только тот, кто плохо понимает тогдашнее распределение ролей среди мятежников в Гранаде. Действительно, Хосе Росалес был руководителем сектора (как Сесилио Сирре и Энрике де Итурриага), а его брат Антонио — казначеем провинциальной организации, однако эти посты не могут идти ни в какое сравнение с должностями Вальдеса, который одновременно был руководителем вооруженных фалангистских отрядов Гранады, военным комиссаром, а впоследствии и гражданским губернатором. Братья Росалесы в отличие от Вальдеса были гражданскими лицами, а Фаланга, и этого не следует забывать, никогда не могла бы добиться успеха без мятежа военных. Мы настаиваем на этих оттенках потому, что, как мы увидим, семья Росалес окажется глубоко втянутой в перипетии ареста и убийства Гарсиа Лорки.

Роль Вальдеса в гранадском заговоре стала еще более значительной после того, как 10 июля 1936 г. правительством был смещен начальник гарнизона генерал Льянос Медина. Льянос с момента своего прибытия в город активно участвовал в заговоре против Республики. В начале июля его посетил Кейпо де Льяно^7*, который информировал его о «ходе заговора»⁴⁶. Правительство, видимо, узнав об этом совещании, приняло решение немедленно перевести на другое место Льяноса, нанеся таким образом заговорщикам неожиданный удар. «Гранада, — говорится в «Истории испанского крестового похода», — потеряла главу восстания»⁴⁷.

Новый начальник гарнизона генерал Кампинс Аура вступил в должность 11 июля⁴⁸. У Кампинса был блестящий послужной список⁴⁹, и, как быстро поняли офицеры-заговорщики, он оказался убежденным республиканцем. Сети заговора плелись за его спиной, и впоследствии мы увидим, что он не отдавал себе отчета в этом до тех пор, пока не стало слишком поздно.

Среди других мятежных офицеров Гранады необходимо упомянуть полковника Басилио Леона Маэстре, который командовал пехотным полком Лепанто (300 человек), пехотного майора Родригеса Боуса и в особенности полковника Антонио Муньоса Хименеса, командовавшего 4-м артиллерийским полком (180 человек)⁵⁰.

Леон Маэстре, Родригес Боу со и Муньос Хименес опирались на других офицеров-антиреспубликанцев, среди которых надо особо выделить молодого пехотного капитана Хосе Мария Нестареса Куэльяра. Нестарес был другом Хосе и Антонио Росалесов и, так же как эти двое и Вальдес, был фалангистом-«старорубашечником». Когда в феврале 1936 г. Народный Фронт пришел к власти, Нестарес был капитаном штурмовой гвардии^8* в Гранаде⁵¹, и, кажется, поначалу новые власти не сомневались в его лояльности. Однако во время беспорядков 10 марта 1936 г. Нестарес во главе подразделения штурмовых гвардейцев был послан сдерживать фалангистов⁵² и повел себя так, что его отстранили от должности⁵³.

Опыт, накопленный Нестаресом на командных постах в штурмовой гвардии, очень пригодился ему, когда спустя несколько месяцев начался мятеж. Как же бывший начальник полиции мог не знать, кто в Гранаде враг фашизма, враг Испании Фердинанда и Изабеллы? Тем более если учесть, что тогда в Гранаде, как в большой деревне, все друг друга знали. В первый же день мятежа в городе, 20 июля 1936 г., Нестарес возглавил управление общественного порядка и стал, безусловно, одним из тех, кто несет наибольшую ответственность за репрессии в Гранаде.

Вот что пишут о его деятельности Гольонет и Моралес:

«Активное содействие первым гражданским властям оказал уполномоченный по общественному порядку капитан Хосе Нестарес Куэльяр. Хорошо зная подрывные элементы среди населения и будучи очень энергичным человеком, он в первые же дни провел необходимые мероприятия для задержания экстремистов, замешанных в революционном заговоре»⁵⁴.

В конце июля 1936 г. Нестарес принял командование фалангистским отрядом в Виснаре, деревне, расположенной в девяти километрах на северо-восток от Гранады у подножия Сьерры-де-Альфакар. Мы еще вернемся к Нестаресу и Виснару.

Чтобы закончить список основных заговорщиков в Гранаде, упомянем еще Мариана Пелайо из жандармерии. Начальник гранадской жандармерии подполковник Фернандо Видаль Паган был верен республике, и Пелайо плел заговор за его спиной. Он был человеком суровым, решительным и энергичным и внес значительный вклад в подготовку мятежа.

Мы перечислили главных участников заговора в Гранаде. Когда город будет захвачен мятежниками, они покажут себя беспощадными ко всем, кого они считали врагами традиционной и католической Испании.

Примечания

1. «Defensor», 17 febrero 1936, p. 4.

2. «Defensor», 19 febrero 1936, p. 4.

3. «Defensor», 17, 18, 19 febrero 1936.

4. О дебатах в кортесах по поводу выборов в Гранаде см.: Javier Tusell. Las elecciones del Frente Popular. Cuadernos para el Dialogo, Madrid, 1971, II. p. 143—151.

5. Gerald Brenan. El laberinto español. Ruedo Ibérico, Paris, 1962, p. 225.

6. G. Brenan. Op. cit., p. 225—226.

7. «Ideal», 21 febrero 1936; «Defensor», 22 febrero 1936.

8. «Defensor», 21 febrero 1936.

9. «Defensor», 9 marzo 1936.

10. «Defensor», 10 marzo 1936.

11. Цифры взяты из «Historia de la cruzada española», director literario Joaquin Arrarás. Ediciones Españolas, Madrid, 1941, vol. III, tomo XI, p. 272 (в дальнейшем: «Cruzada»).

12. 5 июля 1935 г. Родригес Гомес, возмущенный статьей, опубликованной в «Эль Дефенсор де Гранада», ворвался в дом редактора этой газеты, Константино Руиса Карнеро, оскорбил и ударил его. См. «Defensor», 6 julio 1935, p. 1.

13. «Defensor», 12 marzo 1936.

14. «Cruzada», p. 280.

15. A. Gollonet Megias у J. Morales Lopez. Rojo y azul en Granada. Granada. Prieto, 1937, p. 41—43 (далее: Gollonet y Morales Op cit.).

16. Cándido G., Ortiz de Villajos. Crónica de Granada en 1937. II Año Triunfal. Granada, 1937, p. 116.

17. Gollonet y Morales. Op cit. 47.

18. Ibid., p. 47—48.

19. Ibid., p. 37

20. Stanley G. Payne. Falange. A History of Spanish Fascism. Oxford, University Press, Londres, 1961, p. 100.

21. Herbert Rutledge Southworth. The Falange: An Analysis of Spain's Fascist Heritage, en Spain in Crisis, edición de Paul Preston, The Harvester Press, Hassocks, Sussex, Inglaterra, 1976, p. 1—22; la cita en p. 9.

22. S. Payne. Op. cit., p. 95.

23. «Эти четверо находятся в тюремном заключении, и Примо де Ривера желает им обрести свободу в результате победы на выборах» («Cruzada», p. 272).

24. José María Gil Robles. No fue posible la paz, Ariel, Barcelona, 1968, p. 558.

25. «Noticiero Granadino», 5 mayo 1936, p. 1. «Борьба свелась... к тому, что три места меньшинства оспаривали два социалиста, один коммунист, один член Левой республиканской, два члена Республиканского союза и сеньоры Барриоберо, Ортега-и-Гассет и Санчес Рока». Избраны были Рикардо Корро Мончо (Левая республиканская), Антонио Претель (коммунист) и Франсиско дель Торо (социалист).

26. «Cruzada», p. 272.

27. Ramon Ruiz Alonso. Corporativismo. Salamanca, 1937, p. 249—250.

28. Gollonet у Morales. Op. cit., p. 47—53; «Cruzada», p. 274.

29. Свидетельство Сесара Торреса Мартинеса, 15 октября 1978 г.

30. «Ideal», 11 julio 1936; «Defensor», 11 julio 1936.

31. Торрес Мартинес нам сообщил, как, прибыв в Гранаду, он обнаружил, что почти все депутаты не находятся в городе, за исключением его друга Хосе Поланко Ромеро, также члена Левой республиканской, и депутата-коммуниста Претеля.

32. 17 июня 1936 г. мадридская «Ла Вос» сообщала о забастовке мусорщиков в Гранаде под заголовком; «HKT обвиняет социалистов в тирании». В газете говорится о «серьезной опасности для населения, так как на улицах образовались огромные кучи мусора, распространяющие невыносимое зловоние».

33. «Ideal», 1 julio 1936, p. 1.

34. Свидетельство Хосе Росалеса, записанное на магнитофон в Гранаде 26 августа 1978 г.

35. «Cruzada», p. 275.

36. Ibid.

37. Gollonet у Morales. Op. cit., p. 99.

38. «Cruzada», p. 275.

39. Эти подробности взяты из краткой биографии Вальдеса, опубликованной «Эль Идеаль» 25 июля 1936 г.

40. М. Auclair. Op. cit., p. 341; Vila-San-Juan, Op. cit., p. 258.

41. Свидетельство Нарсисо Пералеса, записанное на магнитофон в Мадриде 23 сентября 1978 г.

42. Эти подробности и цитата взяты из Marcelle Auclair. Op. cit., p. 386—390.

43. Свидетельство Хосе Росалеса, Гранада, 1967 Антонио Росалес предложил Хосе квартиру в своем доме.

44. Gollonet y Morales. Op. cit., p. 102—103.

45. Claude Couffon. Le crime a eu lieu a Grenade..., en A Grenade, sur les pas de García Lorca. Seghers, París, 1962, p. 70 y 98; Jean-Louis Schonberg. Federico García Lorca. L'homme-L'oeuvre. Plon, Paris, 1956, p. 111, nota.

46. «Cruzada» p 276.

47. Ibid.

48. Ibid.

49. Подробности о карьере Кампинса взяты из «Noticiero Granadino», 11 julio 1936, p 1.

50. Сведения о численности гранадских полков взяты из «Cruzada», p. 276.

51. Gollonet у Morales. Op. cit., p. 37.

52. «Defensor», 11 márzo 1936.

53. Gollonet y Morales. Op. cit., p. 37.

54. Gollonet y Morales. Op. cit., p. 208.

Комментарии

*. Диего Мартинес Баррио — испанский государственный и политический деятель (1883—1962). Убежденный республиканец. Неоднократно занимал государственные посты, был министром, главой правительства и президентом Республики. Неоднократно был председателем кортесов. После окончания гражданской войны (с 1945 г.) был президентом Республики в изгнании.

**. Республиканский союз — партия, созданная в 1934 г группой радикалов во главе с Мартинесом Баррио, порвавших с радикальной партией Алехандро Лерруса. Входила в Народный Фронт.

***. ВСТ (Всеобщий союз трудящихся) — самое крупное и влиятельное в 30-е годы профсоюзное объединение испанского пролетариата, созданное в 1888 г. Находилось под контролем ИСРП.

****. НКТ (Национальная конфедерация труда) — второе по значению о 30-е годы профсоюзное объединение испанских рабочих (создана в 1911 г.). Находилась под контролем анархо-синдикалистов из Иберийской анархистской федерации (ИАФ). В отдельные моменты по численности превосходила ВСТ

5*. Хосе Антонио Прима де Ривера — основатель испанской фашистской партии Фаланга (1903—1936). Выходец из старинной военной семьи» сын бывшего диктатора Испании, юрист по профессии. Сначала был монархистом, затем склонился к тоталитарно-фашистским убеждениям. Обвиненный в организации вооруженного террора в марте 1936 г., был арестован. Находясь в тюрьме, дал указание фалангистам поддержать мятеж 18 июля. За это был приговорен к расстрелу и казнен 20 ноября 1936 г.

6*. Левая республиканская — политическая партия, основанная в 1934 г. леволиберальными партиями и группами во главе с Мануэлем Асанья. Образовала коалицию с Республиканским союзом (группа Мартинеса Баррио), а затем — вместе с ИСРП и другими левыми партиями — вошла в Народный Фронт, победивший на выборах в феврале 1936 г.

7*. Гонсало Кейпо де Льяно — испанский военный (1875—1951). В начале 30-х годов бил активным участником антимонархического движения, после установления Республики занимал важные посты, считался лояльным режиму С приходом Народного Фронта изменил позицию, принял участие в генеральном заговоре и захватил власть в Севилье, став командующим войсками мятежников в Андалусии. Отличился, в частности, своими беседами по радио из Севильи, которые вел в течение всей гражданской войны. После окончания войны попал у Франко в опалу и был отстранен от политической деятельности.

8*. Штурмовая гвардия — внутренние войска, созданные в 1931 г республиканским правительством в противовес жандармерии, которая была тесно связана с монархией и реакцией. В штурмовую гвардию — особенно в нижний командный состав и рядовые — были направлены люди с левыми убеждениями. Однако на командные посты были назначены многие кадровые военные, в момент мятежа изменившие Республике.