«Андалузское проклятие» (2016)

Оригинальное название: «Андалузское проклятие»
Жанр: драма
Руководитель постановки: Дмитрий Билов (Германия)
Режиссер: Дмитрий Билов
Автор: Федерико Гарсиа Лорка
Художник-постановщик: засл. деятель РК, лауреат Госпремии РК Владимир Кужель
Художник по костюмам: Любовь Возженикова
Музыкальное оформление: Дмитрий Билов
В ролях: засл. арт. РК Татьяна Банченко, засл. деятель РК Ирина Лебсак, Ольга Ландина, Лариса Паукова, Кристина Храмова, Камилла Ермекова, Виктория Павленко, засл. арт. РК Наталья Долматова, Лариса Осипова
Длительность: 2 часа
Язык: русский
Страна: Казахстан
Театр: Государственный Академический Русский Театр Драмы им. М. Лермонтова, Алма-Ата
Премьера: 5 июня 2016 года

Последнее произведение крупнейшего испанского поэта и драматурга XX века рассказывает о судьбе Бернарды Альбы, ее пяти дочерях и матери Марии Юзефе. Похоронив второго мужа, Бернарда объявляет восьмилетний траур по отцу ее четырех дочерей, потому что так было заведено в доме ее отца и в доме ее деда. Она запрещает всем выходить из дома. Всем, кроме старшей дочери Ангустиас, к которой сватается самый красивый парень в округе. Воздух в доме Бернарды Альбы сгущается до предела...

Ни в коей мере не отступая от сюжета пьесы, режиссер-постановщик Дмитрий Билов предпринял попытку прорваться к стихийным силам, таящимся под оболочкой, увидеть вещи в их ирреальном значении, выпустить на свободу сны и распрощаться с законами логики...

О спектакле

Скорбный дом Бернарды Альбы

Шума перед премьерой было много: Дмитрий Билов, хоть и бывший алматинец, но долгое время живет в Германии, и методы работы, говорили, привез европейские. Немецкий режиссер, испанская пьеса и труппа алматинской русской драмы — получиться из этого могло что угодно.

В трейлере к спектаклю Билов признается в любви к кошмарам и мистицизму, а жанр своей работы определяет как «психиатрический триллер». Психопатологий в спектакле оказалось и вправду слегка больше, чем в пьесе.

Ни у Билова, ни у Лорки мужских персонажей в истории нет, вся изображаемая ситуация — следствие избытка эстрогена на конкретной территории и мракобесия — в конкретный временной период. Действие пьесы происходит в испанской глуши в начале прошлого века. Шестидесятилетняя Бернарда Альба после похорон второго мужа объявляет восьмилетний траур и принуждает собственных пятерых дочерей и мать жить в заточении. Никто, кроме хозяйки дома, от такой несвободы не в восторге, а окончательно покой рушит 25-лений Пепе, который для одной из дочерей Альбы становится женихом, для другой — любовником, а для третьей — предметом обожания.

Традиционные семейные ценности (а взгляните на повестку дня, не о них ли мы рассуждаем сегодня с особенной страстью) и их деструктивное влияние на личность — вот о чем говорит Лорка в «Доме Бернарды Альбы» и Билов в «Андалузском проклятии». Совсем не факт, что (теперь уже) немецкому режиссеру во многом понятна атмосфера традиционализма в современных казахстанских семьях, но спектакль вполне можно расценивать как попытку ее исследовать. И тут уже, как бы ни спорили гражданские активисты и просто сочувствующие, именно хранительницы очага — корень зла. Не потому что провоцируют. Потому что терпят.

Уравновесить в спектакле, где играют девять актрис и ни одного актера, женское начало мужским режиссер доверил художнику-постановщику. Главный художник лермонтовского театра Владимир Кужель для «Андалузского проклятия» создал мобильные конструкции недвусмысленной фаллической формы, присутствие которых балансирует на границе иронии и сексизма. Особенно пикантно они смотрятся при том, что, помимо них, никаких других декораций в спектакле нет. Такой индуистский сад лингамов — мифологических символов производящей силы.

Сценография, музыка, свет — все это на основной метафизический настрой постановщика сработало соответственно. Но не все актерские работы оказались достаточно концептуальны.

Татьяна Банченко в роли заглавной героини Бернарды Альбы свою актерскую многогранность демонстрирует виртуозно. Актрису, кажется, можно поместить внутрь любой темы, жанра, стиля — она будет казаться аутентичной. Банченко точно держит баланс между испанской темпераментностью (как у драматурга) и жесткой безапелляционностью (как у режиссера).

Роль выжившей из ума старухи Марии Юзефы досталась Ирине Лебсак. Актриса, все роли которой сплошь — сильные и красивые женщины — пошла на большой (и какой удачный) эксперимент. Образ не кажется даже компромиссным: Мария Юзефа уродливая, пугающая, демоническая — такая чужеродная для Лебсак и такая естественная для той вселенной, которую выстраивает Билов.

Решением режиссера обезумела и еще одна героиня — Магдалена. Персонаж, названный Лоркой именем христианской святой, чаще трактуется как религиозная составляющая пьесы. Магдалена у Билова производит впечатление ментально нездоровой, и для Ларисы Пауковой роль тоже стала проверкой на гибкость, и проверка была выдержана. Единственная в спектакле совместная сцена Лебсак и Пауковой, когда Магдалена сначала опрокидывает на себя урну с пеплом отца, а потом оказывается скованной в болезненных объятиях Марии Юзефы, действительно жуткая.

Таким же жутким, по всей видимости, должно было стать "Андалузское проклятие" целиком, однако на всех героинь не хватило глубины. Бернарда Альба, Мария Юзефа, Магдалена — на этом перечень пронимающих персонажей заканчивается.

Режиссер выдал героиням по маркеру (где-то следуя букве драматурга, где-то нет): Ангустиас — немолодая и некрасивая, Магдалена — умственно отсталая, Амелия — лесбиянка, Мартирио — горбатая, Адела — юная и горячая. Но только часть из них сработала на эффект.

Исключительно из соображений органичности, похоже, на роль Ангустиас был выбрана Ольга Ландина. Но ей, сильной драматической актрисе, явно неловко существовать в роли, строящейся на одной органике: будучи в хорошей физической форме Ландина, конечно, идеально подошла для исполнения трюка с раскачивающейся над сценой в свадебном платье Ангустиас. Но играть ей было совершенно нечего.

Недостаточной задача оказалась и для Кристины Храмовой, Камиллы Ермековой и Виктории Павленко: они включились в историю лишь проблесками, большую часть времени ведя себя на сцене так, как будто играют не то в Чехова, не то в волшебную сказку.

«Андалузское проклятие» производит впечатление сильной и амбициозной работы, которая еще не была доведена до конца. Непривычный актерам лермонтовского стиль, в который еще не весь состав даже успел вжиться, станет испытанием еще и для зрителей. Опасность работы с приглашенными режиссерами в том, что они могут позволить себе уехать, оставив в репертуаре театра сырой продукт, который скорее отвернет публику, убеждая, что так и должен выглядеть альтернативный привычному театр. Впрочем, спектакль еще вполне способен сыграться.

Главная же заслуга Дмитрия Билова в попытке попрать традиционность: что в театре, что в быту. И в том, что касается последнего, режиссер проявил сильнейшее чутье: «Дом Бернарды Альбы», еще пару месяцев назад казавшийся таким тематически ретроградным, сегодня, как влитой, ложится на оперативную хронику. Такое ружье не могло не выстрелить, и Билов, похоже, это знал заранее.

Театральный обозреватель Ольга Малышева